Идентификационные Процессы Среди Курманджиязычного Населения Армении

В данной статье рассматриваются проблемы конструирования курдской и езидской национальной идентичности среди курманджи­язычного населения Армении в постсоветский период, отмеченный активизацией этноконфессиональных процессов на всей территории бывшего Советского Союза. Использование термина «курманджия­зычное население» – по названию языка курманджи курдов и ези­дов – в нашем исследовании не случайно. Оно позволяет избежать идеологической ангажированности в подходе к проблеме определе­ния курдской и езидской идентичности, поскольку самоназвания, ис­пользуемые представителями данной группы, являются политически маркированными. Соответственно, наше исследование касается тех граждан Республики Армения (РА), которые своим родным языком или родным языком своих предков считают курманджи[1].

В РА курманджиязычное население составляет самую многочис­ленную группу среди национальных меньшинств[2]. В определенной степени этот термин не является нейтральным, поскольку большая часть курманджиязычного населения РА, согласно переписи 2001 гг., считает себя езидами, и такое определение может их обидеть (40 620 человек). Однако другая часть (1519 человек) предпочитает называться курдами, хотя они говорят на одном и том же языке и исповедуют одну и ту же религию – езидизм. В переписи, к сожалению, не отражено чис­ло тех представителей данной общины, которые самоопределяются как «курды-езиды» или «езиды-курды». Однако наши личные беседы со сторонниками «курдской ориентации» показывают, что у большинства из них преобладает двойная идентичность: называя свою национальную принадлежность (курд), в то же время они обязательно отмечают рели­гиозную (езди-курд или курд-езди), тем самым подчеркивая, что они не совсем идентичны с курдами-мусульманами. Согласно данным Гр. Харатян, начальника управления по делам национальных меньшинств и религии в аппарате правительства РА, в настоящее время на террито­рии РА проживает всего около двух десятков курдов-мусульман[3]. Наше исследование не затрагивает проблемы этих курдов, учитывая их фак­тическое отсутствие в общественно-политической жизни РА. Рассматривать вопросы национальной идентичности разбросан­ных по всему свету этнических и конфессиональных групп лишь в пределах одной страны практически невозможно и с научной точки зрения не очень продуктивно. Однако поскольку наше исследование базируется не только на накопленном разными исследователями на­учном материале, но и на личных наблюдениях и полевом материале, который был собран в РА, рамки исследования были сознательно су­жены до пределов одной страны. Тем не менее в силу неизбежности параллелей с другими странами были также использованы сравни­тельные материалы.

1. «Курды» и «езиды» в РА: один или два народа?

Говоря о езидах и курдах РА как о едином сообществе, тем не ме­нее необходимо учитывать существующие между ними противоре­чия. При наличии одного и того же языка, религии, письменности (в широком смысле данного понятия, имея в виду письменные и литера­турные традиции, а не письменную систему, которая ныне уже не яв­ляется единой для представителей курдской и езидской ориентаций) и народных обычаев, курды и езиды в РА пытаются определять себя как отдельные этнокультурные образования. Проанализируем причи­ны и факторы этого раскола.

1.1.      Идеология курдской ориентации: от религии к политике

До тех пор, пока в РА проживали курды-мусульмане, для кур­манджиязычного населения РА был актуален конфликт интересов в религиозной сфере. После их ухода возник новый «субъект напря­жения» – та часть населения езидского вероисповедания, которая в национальном отношении стала идентифицировать себя с курдами-мусульманами, вместе с тем не принимая ислам. В настоящий момент большинство курманджиязычного населения РА продолжают назы­вать себя езидами, считая это этническим обозначением. Однако его небольшая часть считают себя курдами, а термин «езид» используют лишь для наименования своей религии. «Вы тоже считаете, что мы разные народы?»,– это был первый вопрос исполняющего обязанно­сти редактора курдской газеты «рйа таза», едва я успел войти в его кабинет и поздороваться с ним. «К сожалению, есть глупые люди в нашем народе, которые называют нас езидами. Они не понимают, что это наша религия, а не национальность, – продолжил редактор.– Все мы курды, просто мы сохранили нашу доисламскую древнюю ре­лигию».

Разногласия в толковании этих терминов отражают раскол, про­изошедший в курманджиязычном сообществе РА. Наглядной тому иллюстрацией могут служить две параллельные акции, имевшие ме­сто в Ереване в конце августа 2007 года. Так, на площади Республики люди, называющие себя езидами, организовали многолюдную мани­фестацию в знак протеста против насилия и убийств своих единовер­цев, курдов-езидов, со стороны курдов-мусульман на севере Ирака. В то же самое время представители курманджиязычного населения РА, считающие себя курдами по национальности, собрались поблизости, на площади Шаумяна, в знак солидарности с курдами Ирака, проте­стуя против угроз военной агрессии со стороны турецкого государ­ства. Освещавшие эти события СМИ не всегда могли разобраться: кто такие курды и кто такие езиды в РА, какое они имеют отношение друг к другу? Не всем корреспондентам было известно, что, к примеру, два близких родственника могли участвовать в двух разных акциях. Один из них считает себя езидом, а другой – курдом, несмотря на то, что они вышли из одной среды и даже из одной семьи. Приведенный пример ярко показывает, что «выбор собственной национальности» среди курманджиязычного населения во многом обусловлен полити­ческими взглядами и симпатиями.

Называющие себя курдами стремятся таким образом стать соу­частниками «курдского национального движения» в Турции и в Ира­ке. Комментируя свой выбор, они подчеркивают те реальные преиму­щества, которые им предоставляет данная «ориентация»: это в первую очередь большая вероятность приобретения собственного государ­ства. Ради обретения государственности представители курманджия­зычного населения РА, выбравшие «курдскую ориентацию», готовы забыть недавнее историческое прошлое своей группы и тот глубо­кий религиозный антагонизм, который существует между курдами-мусульманами и курдами-езидами: «Быть курдом – это правильно» [можно понять, «выгодно» – прим. авт.], потому что «так мы будем иметь свою собственную землю [т.е. страну]»[4].

Участники вышеупомянутой манифестации регулярно прово­дят различные мероприятия (пресс-конференции, шествия к посоль­ствам, манифестации), во время которых требуют автономии для езидского населения Ирака в составе курдского или другого государ­ства. Организаторы этих мероприятий считают, что их соплеменни­ки и единоверцы в Ираке находятся под угрозой уничтожения и что единственной гарантией сохранения своей религии и национальной идентичности может стать предоставление им реальной культурной и экономической суверенности.

1.2.      Факторы увековечивания «езидской» идентичности: проблема образования

Идеологи «курдской ориентации», как показывает наше исследо­вание, – это в основном люди с высшим образованием, представители курманджиязычной интеллигенции РА, для которых религиозная при­надлежность не имеет большого значения. Они видят будущее своей этноконфессиональной группы в общем с курдами светском государ­стве, где ислам или езидизм не будут играть существенной роли[5]. В отличие от них те представители курманджиязычного населения РА, которые продолжают считать себя езидами, не согласны строить бу­дущее своей группы по принципу забвения исторического прошлого. Они полагают, что религия – это основа их этнической и националь­ной идентичности и что она должна быть решающей в выборе по­литических взглядов, иначе самобытность народа окажется под угро­зой. Идеологами «езидской ориентации», главным образом, являются представители духовенства, которые принадлежат к шейхским или пирским семьям, и в меньшей степени – представители интеллиген­ции, выходцы из указанных семей.

Полагая, что получение образования негативно влияет на рели­гиозность народа, а следовательно, ставит под угрозу национальную идентичность, они стремятся укреплять и распространять ту тради­ ционную точку зрения, согласно которой образование – это дьяволь­ское понятие, вредное или даже несовместимое с религиозными чув­ствами. Изначально они свое негативное отношение к образованию объясняли национальными обычаями (адатами) и исторической инер­цией: поскольку их прадеды жили в окружении мусульманского на­селения, ходить в школу означало учить арабский и читать Коран, с нежелательной перспективой стать мусульманином[6]. На сегодняшний день настороженное отношение к образованию среди старшего по­коления курманджиязычного населения объясняется еще и тем опа­сением, что, получив образование, их сыновья подвергнутся дурному влиянию, отрекутся от своих корней, своей национальности и станут ... курдами.

При этом нужно признать, что в некоторой степени негативное от­ношение к образованию связано не только с религиозными предписа­ниями, но и с экономическим строем курманджиязычной семьи. По­скольку представители курманджиязычного населения в большинстве своем занимаются сезонным скотоводством (традиционно садоводство имело очень небольшое распространение, а ремесленников и торговцев среди них практически не было), то получение образования считалось излишней роскошью[7]. На сегодняшний день отсутствие установки на получение образования весьма характерно также для наиболее обеспе­ченных в материальном отношении представителей диаспоры. Добив­шиеся успеха в «диком бизнесе» 1990-х годов родители-езиды сами, как правило, не имеют высшего образования и не могут служить для детей примером полезности вузовского диплома[8].

Основным очагом воспитания детей в курманджиязычных се­мьях, особенно в сельской местности, остается ода (комната, спальня при хлеве). В этой комнате старшие в семье рассказывают о своих предках, о подвигах народных героев, похищении женщин, межпле­менных распрях и прочих элементах традиционной жизни. Все это оставляет глубокое впечатление на психике детей. Последних, осо­бенно девочек, воспитывают в духе покорности и беспрекословного повиновения старшим и мужчинам. Исследования, проведенные Ар­мянским центром этнологических исследований «Азарашен» (руко­водитель – Гр. Харатян), показали, что за последние 15 лет лишь одна девушка из указанной общины получила высшее образование, в то время как подавляющее большинство «будущих матерей» посещают школу лишь до 6-8 класса.

Во многих ситуациях рассматривая девушку как «товар», предста­вители курманджиязычного населения считают ее дальнейшее обуче­ние не только лишним, но и опасным, поскольку по дороге в школу ее могут похитить потенциальные женихи (хотя такая участь может по­стигнуть даже замужних женщин), а также потому, что образованные девушки могут стать непокорными женами и уклониться от тяжело­го домашнего труда, к которому их приучают с детства. Женщина не имеет права сама выбирать себе мужа и не может противиться выбору отца или брата. Половая дискриминация проявляется также в том, что в застольях принимают участие только мужчины, а женщины их об­служивают и входят в комнату лишь для того, чтобы подать на стол новое блюдо или убрать со стола. Пожилая женщина – мать хозяина дома – может остаться с гостями подольше, поговорить с ними и вы­сказать свое мнение относительно некоторых вопросов, однако все это делает стоя. Во время многолюдных застолий женщины всегда са­дятся в отдельной комнате. Возможно, этим объясняется отсутствие у курманджиязычного населения РА тостов за женщин.

Следует отметить, что и в настоящее время отсутствие достаточ­ного количества соответствующих научно-профессиональных кадров существенно усложняет решение проблем, связанных с вопросами образования, письменности и науки среди курманджиязычного насе­ления РА. Часто людей интересуют лишь темы, связанные с бизнесом и с повседневными занятиями. В результате преобладает «трудовое воспитание» детей, транслирующее традиционное мировоззрение, в то время как школьное образование уходит на второй план. Выс­шее же образование является по-настоящему редким явлением среди представителей курманджиязычного сообщества РА с езидской иден­тичностью.

1.3.      Проблема двойной идентичности

В наши дни наиболее распространенными терминами для обо­значения собственной национальной принадлежности среди курман­джиязычного населения РА являются эзди/езди, курд, эзди-курд или курд-эзди. С точки зрения «семантической этнопсихологии» или «эт­нопсихологической семантики» обозначения курд и эзди находятся в отношениях противостояния и взаимоотрицания. Более того, исходя из исторических и политических соображений, приверженцы каждо­го из этих двух обозначений претендуют на превосходство над дру­гим и склонны видеть в лице другого, противоположного образова­ния, отрекшуюся от общей нации часть. Что касается наименований эзди-курд и курд-эзди, то они являются некой формой компромисса, предназначенного смягчить категоричность обозначений курд и эзди. Вместе с тем термины курд-эзди, эзди-курд едва ли определяют иден­тичность однозначным образом. Скорее, их использование отражает колебания того или иного представителя курманджиязычного со­общества относительно его национальной принадлежности. Притом выбор самоназвания конкретным представителем общины обуслов­лен не только его социальным, возрастным и религиозно-кастовым статусом, но и географическими, экономическими обстоятельствами, а также той ситуацией, при которой происходит беседа.

Чрезвычайно интересным кажется следующее воспоминание ан­трополога Левона Абрамяна о его покойном друге и коллеге-этнографе Мамоэ Халите (Дарвешяне), «который сам переживал двойствен­ность в своей идентичности: в обыденной жизни был уважаемым в своем обществе езидом, а как ученый считал себя курдом, лишь по традиции считавшимся езидом»[9]. Колебания курманджиязычного ученого в своей идентичности выражались также в употреблении двух фамилий: фамилия Дарвешян указывала на его езидскую при­надлежность, а подписываясь как Мамоэ Халит, он подчеркивал свою курдскую идентичность. Схожим образом использует параллельные формы своей фамилии известный курдский историк Карлене Чачани: Чачанян / Чачани. Однако, к примеру, другой курманджиязычный эт­нограф и писатель Аминэ Авдал не использовал иной формы своей фамилии, поскольку четко придерживался курдской идентичности.

Сам М. Халит о проблеме двойной идентичности среди курман­джиязычного населения РА писал: «Советские курды-езиды в графе национальность паспорта пишутся как езиды и считают себя ези­дами, а не курдами, понимая под последним словом только курдов-мусульман. Еще сегодня езид пожилого возраста кровно оскорбится, если назвать его курдом. Однако в последнее время, особенно при не­давнем обмене паспортов, часть езидской интеллигенции предпочла назвать себя курдами»[10]. Эти слова М. Халит писал в середине вось­мидесятых годов прошлого века. Но, как вспоминает Левон Абрамян в своей монографии об армянской идентичности, «в конце 1980-х я был свидетелем демонстрации чрезвычайно агрессивной группы ези­дов, протестовавших перед зданием ЦК КП Армении по поводу того, что известный курдолог, езид по происхождению [Шакро Мгоян – Прим. авт.], назвал в телевизионном интервью свой народ курдами-езидами»[11]. Сам Л. Абрамян в начале 1980 гг. в одном езидском селе­нии стал свидетелем сцены, когда разъяренный человек чуть не убил этнографа (ныне покойного), назвавшего своего собеседника курдом.

В сборнике «Nationalities of Armenia», вышедшем в свет в 1999 гг., курды и езиды представлены как отдельные общины: статью про ези­дов написал председатель национального союза езидов РА Джамал Садахян, а статью про курдов – председатель организации курдской интеллигенции Амарике Сардар[12].

Национальный союз езидов Армении издает свою официальную газету на родном языке – «Голос езидов», кроме этого национальное радио Армении ежедневно передает тридцатиминутные передачи на «езидском языке» (термин Джамала Садахяна). У людей с курдской идентичностью в РА также есть своя газета – «Рйа таза», которая из­дается с 1930 года[13]. Кроме того, в Союзе писателей Армении до сих пор существует отделение курдских писателей, которое было создано еще в советское время.

Невозможность проведения четкой границы между курдами и езидами РА обусловлено сложностью комплекса факторов, формиру­ющих их национальное самосознание. Зачастую последнее не совпа­дают не только в пределах одного селения или одного рода, но даже иногда – внутри одной семьи[14]. Из-за сложности данного комплекса возникает неоднозначность в интерпретациях национальных цен­ностей и идеалов у самих представителей указанных двух образова­ний. Данный процесс можно охарактеризовать как «активные поиски идентичности» или «построение собственной национальности».

Разнообразные факторы извне (политические и социально-экономические) значительно влияют на представления членов курман­джиязычного сообщества РА о своей национальной принадлежности. В частности, неоднократно отмечалось о деятельности курдских эмиссаров из Европы, распространявших популярную литературу среди курман­джиязычного населения РА. Представления о своей национальной при­надлежности могут меняться не только на разных этапах жизни конкрет­ного индивида, но и под влиянием конкретных встреч, обсуждений или событий. Иными словами, в настоящее время среди курманджи­язычного населения РА отсутствует единое представление и определение соб­ственной национальности. Зачастую это определение бывает ситуатив­ным, т.е. зависит от того, кто спрашивает о национальности – иностранец или местный, молодой или пожилой, образованный или нет.

Таким образом, самое многочисленное национальное меньшин­ство РА – езиды и курды[15] – являет собой яркий пример этнической группы, строящей свою идентичность (свои новые идентичности) в буквальном смысле на наших глазах. Часть курманджиязычного на­селения РА, которая сегодня называет себя курдами, – это совершенно новое образование, которое требует пристального внимания исследо­вателя. Не столь часто на Кавказе мы имеем дело с пересмотром иден­тичности, причем в такой архаичной по многим признакам группе, как езиды. Иными словами, случай езидов и курдов в современной РА является идеальным для анализа идентичности в рамках конструкти­вистской парадигмы.

2. Конструирование идентичности курманджиязычных «курдов» и «езидов»

Как заметил Карл Дойч, чтобы возникло национальное самосо­знание, должно сначала возникнуть нечто такое, что оно будет осо­знавать[16]. Можем ли мы отнести эти слова к курдам и езидам вообще, и к курманджиязычному населению РА в частности?

Та часть курманджиязычного населения РА, которая предпочитает называться курдами, приводит следующие доводы: 1) «мы и курды [имеются в виду курды-мусульмане – Прим. авт.] говорим на одном и том же языке»; 2) «на нашей исторической родине – в северном Ира­ке – езиды, или “исповедующие езидизм”, живут в окружении много­миллионного курдского мусульманского населения»; 3) «у нас то же происхождение, что и у курдов-мусульман»; 4) «наша религия – ези­дизм, это раннее доисламское вероучение всех курдов».

Другая часть курманджиязычного населения РА, которая предпо­читает называться езидами, отвечает на эти доводы следующим обра­зом: 1) «наш язык не курдский, он называется эздки, и курды просто присвоили наш язык»; 2) «наша историческая родина – это район Лалеша (Синджар) на севере Ирака, а курды – разнородные племена из разных регионов»; 3) «следовательно, у нас совершенно отдельное происхождение от курдов»; 4) «наша религия не имеет никакого от­ношения к религии курдов – мусульманству».

Постараемся по отдельности проанализировать названные четыре фактора, после чего можно будет сделать некоторые выводы.

2.1.      Язык курдов и езидов – курманджи

Язык курдов и езидов относится к северо-западной группе иран­ских языков. Самые близкие к курманджи родственные языки при­надлежат к каспийской подгруппе иранской ветви. По свидетельству турецкого путешественника XVII века Эвлия Челеби, курды говорят на 13 языках и 42 диалектах: из «курдских языков» автор упоминает сорани, хиккари, синджари, заза, рузики и т.д., при этом отмечает, что говорящие на этих языках не понимают друг друга без переводчи­ка[17]. Первый из упомянутых Челеби язык, сорани, является языком курдов Ирана и считается юго-западно-иранским диалектом (а не северо-западно-иранским, как курманджи). Язык заза, на самом деле, также отличается от курманджи и принадлежит к каспийской группе иранских языков. Что касается синджари, то это, по всей видимости, первое упоминание езидского языка, или точнее, езидского наречия языка курманджи.

В РА люди, называющие себя курдами (т.е. сторонники курдской ориентации), считают своим родным языком курдский или, чаще, крманджи (по армянски – к‘рдерен), а люди с езидской идентичностью в качестве родного языка называют эздки или езидский (по-армянски – ездиерен), тем самым подчеркивая, что это их национальный язык, а не курдов. В действительности же это единый язык, в литератур­ном варианте которого не существует даже стилистических различий. Термин эздки – это фактически вторичное образование от названия этноконфессиональной группы езидов. Люди с курдской идентично­стью, соответственно, не считают правильным употребление данного термина в качестве названия языка.

По этой причине, когда несколько лет назад ставился вопрос о создании учебника родного языка для курманджиязычного насе­ления РА, то это вызвало много споров и обсуждений: как должен называться учебник – пособие по курдскому или езидскому языку? Кроме того, новая азбука «езидского языка», которая вышла в свет под авторством А. Тамояна и Х. Тамояна, не принимается в школах тех курманджиязычных селений, где среди населения преобладают сторонники курдской идентичности. Для них неприемлем сам термин «езидский язык». Данное отношение формируют в первую очередь сельские старосты, директора школ и другие авторитетные предста­вители соответствующих селений.

В советский период все курманджиязычное население РА исполь­зовало на письме кириллицу, в отличие от курдов и езидов Европы, Турции, Сирии и Ирака, использующих латинский алфавит или араб­ское письмо. После распада СССР представители курманджиязычного населения РА с курдской идентичностью стали издавать свою газету – «R’ya T’eze» («Новый путь») на латинице, демонстрируя свою общ­ность с курдами Турции и Европы, использующими на письме этот алфавит. Однако большая часть курманджиязычного населения РА, считающая своим родным языком езидский, предпочитает использо­вать кириллическое письмо, остающееся в употреблении до сего дня. Так, представители «езидской ориентации» издают свой печатный ор­ган «Дангэ Эздийа» («Голос езидов») на кириллице. Тем самым они стремятся подчеркнуть свое право на собственный езидский язык – с письменностью, отличной от курдской.

2.2.      Фактор исторической родины

Курманджиязычное население переселилось на территорию со­временной РА в основном в течение XIX века, в период русско-персидских и русско-турецких войн. Для значительной части езидов, являвшихся «неверными» для иранских и турецких властей, бегство в Российскую империю было способом спасти себе жизнь. По некото­рым сведениям, в ходе русско-турецкой войны 1828-1829 гг. в рядах русской армии сражались езиды во главе с Хасан-агой[18]. Само назва­ние «езди» и определение членов этой конфессиональной группы как «поклонников дьявола» выражало негативное отношение доминант­ных наций региона к езидам. До того, как стать эндо-этнонимом, тер­мин езди / эзди был экзо-этнонимом и означал дословно «неверный» по отношению к истинным верующим – мусульманам[19]. «Неверны­ми» мусульмане называли приверженцев главного божества езидиз­ма, Малаке Тауса, которые даже под угрозой смерти и уничтожения не согласились отречься от веры своих предков.

В средневековье езидов также именовали адави, шарги и дасыни. Термин шарги по-арабски означает просто «восточный», а адави про­исходит от имени основателя езидской религии – Шейха Ади. Что ка­сается термина дасыни, то его объяснения в научной литературе мы не встречали. В XVI веке курдский автор Шараф-хан использует этноним тасни (измененное дасыни) в качестве названия одного из езидских племен, наряду с халиди, басйан, думбули и т.д.[20] Интересно, что среди езидов РА и в наши дни существует патронимическая группа дасыни, так же называют себя езиды современной Сирии[21]. А еще в начале XX века, по сообщению английского востоковеда-путешественника Х.Ч.  Люка, даснайи[22] считалось самоназванием всех езидов. По всей видимости, этноним дас(ы)ни / даснайи – наиболее древний. Он, не­сомненно, имеет отношение к району Дасн гавар, упоминающемуся в армянских средневековых источниках и приблизительно соответству­ющему современным районам Мосула и Синджара. С юга его окайм­лял горный хребет Дасан, являвшийся южной границей армянского царства Аршакидов в IV веке[23].

В деревне Лалеш, расположенной в районе Мосула и Синджара, находится единственное место паломничества приверженцев ези­дизма – храм с могилой Шейха Ади. Езиды считают данный регион не только своей исторической родиной, но и центром вселенной, где поселился Бог после сотворения мира. Что касается представителей курманджиязычного населения РА с курдской идентичностью, то они также считают район Лалеша своей исторической родиной, однако для них он не имеет большого идеологического значения, поскольку в большинстве своем это люди нерелигиозные и неверующие. Выбрав в качестве этнического самоназвания термин курд, они не склонны под­черкивать свою связь с езидизмом. При этом нам не известен ни один случай принятия ислама представителями данной группы[24].

Интеллектуалы «курдской ориентации» связывают происхождение этнонима курд с названием раннесредневекового района Кордук и пле­мен, населявших его в античное время. Район Кордук входил в состав южной провинции царства Аршакидов и находился в непосредственной близости от вышеупомянутого района Дасн. Однако люди с езидской идентичностью в РА не согласны, что этноним курд имеет географиче­ское происхождение. На уровне народной этимологии (Volksetimologie), они возводят его к «езидскому» глаголу kərt, означающему«отрезать, отсекать», и считают курдов осколками разных народов. Тем самым представители «езидской ориентации» не только показывают свое от­ношение к данному термину, но и создают плодовитую почву для кон­струирования собственной национальности.

Исследование показало, что представители курманджиязычного населения РА, как «езиды», так и «курды», хорошо адаптировались в условиях Армении и не намерены переселяться в другую страну. Даже те представители курманджиязычного сообщества, которые считают себя курдами, очень неопределенно или же скептично выска­зываются о своем возможном переселении в «будущий независимый Курдистан», а чаще всего предпочитают об этом не говорить[25]. Неко­торые представители курманджиязычного населения, переехавшие в Россию, достигли значительных успехов в сфере бизнеса. Они часто владеют кафе, магазинами и другими торговыми точками. Иногда из-за «армянских» окончаний езидских фамилий в России их принимают за армян. А поскольку очень многим россиянам слово «езид» ни о чем не говорит, представители курманджиязычного населения иногда представляются просто как курды, чтобы избежать необходимости отвечать на множество вопросов.

Таким образом, сторонников курдской и езидской идентичности в РА объединяет такой фактор, как «привязанность к конкретной тер­ритории», идет ли речь об общей исторической родине – Северном Ираке, или о новой «второй родине» – Армении. Однако у езидской общины отсутствует «чувство солидарности» с курдами и представ­ление об общей с ними истории, включая «мифы о происхождении».

2.3.      Мифы о происхождении

«Как я могу сказать, что я курд, если курды убили моего деда?»[26] – это характерный ответ представителя езидской общины на вопрос, кто он по национальности – курд или езид. «Курды – это не народ, это разные отходы от разных наций и национальностей, – говорит наш респондент, – само слово курд – это ругательство для нас, курды – убийцы и разбойники, как мы можем называться курдами?!»[27]

Люди с езидской идентичностью в РА имеют свою точку зрения относительно исторического прошлого курдов. Представители езид­ского духовенства считают, что часть курдов на самом деле – ислами­зированные езиды. В то же время, по их мнению, подавляющее боль­шинство курдского населения Турции являются представителями разных народов – арабов, ассирийцев, турок и даже армян, которые с течением времени стали курманджиязычными (в случае армян и ас­сирийцев, также приняли ислам). Этим езиды объясняют наличие у курдов того же языка, на котором говорят они сами, однако подчерки­вают разнородность курдского этнического массива. Следовательно, они считают неверным подход той части приверженцев езидизма в РА, которые называют себя курдами.

Как уже было сказано, среди представителей курманджиязычно­го населения РА, считающих свою национальность езидской, весьма распространено представление о курдах как «осколках», отколовших­ся от разных народов, в том числе – от езидов. Напротив, свою генеа­логию они считают «чистой» и возводят к общему для всех езидов мифическому предку. Езидская легенда гласит[28], что у Адама и Евы (Hawa) было 72 сына и дочери, которые женились друг на друге, и от них произошли все 72 народа мира. Все дети оставили своих бед­ных родителей, кроме одного – Шахида бин Джера (варианты име­ни – Шайди Бынджер, Сайди Бынджер, Саид Бнджер), который был увечным. Бог Малаке Таус отправил Адаму райскую женщину – не­бесную hори. Родители посоветовались и решили отдать hорu в жены сыну-калеке. От их брака, как считается, произошли езиды[29].

Среди курдов-мусульман распространено совершенно другое пре­дание о своем происхождении. Согласно первому курдскому истори­ографу Шараф-хану Бидлиси (XVI в.), курды появились во времена правления арабского деспота, царя Зоххака[30], унаследовавшего имя от древнеиранского демона Ажи Дахака. Согласно Шараф-хану, спа­сенные от злого царя юноши прятались в горах Курдистана, и от них произошло племя курдов.

Что касается представителей курманджиязычного населения РА, которые называют себя курдами, то им, конечно, известно предание о Шайди Бнджере. Однако они, как правило, несерьезно относятся к та­ким «сказкам» и считают, что у них общее происхождение с курдами-мусульманами. Интересно, что некоторые последователи езидизма в РА, которые выступают за общекурдскую идентичность, рассказыва­ют ту же легенду Шараф-хана, заимствованную, по всей вероятно­сти, литературным путем, но с небольшими изменениями. Отличие их рассказа состоит в том, что забыто имя злого царя, а спасенные юноши «убегают в горы Ездистана, где от их потомков потом про­исходят езиды»[31] (имеются в виду приверженцы езидизма).

2.4.      Религия как фактор идентичности

Представители «курдской общины» Армении, исповедующие езидскую религию, для обоснования своей курдской принадлежности неоднократно приводят слова лидера курдского национального движе­ния в Турции Абдуллы Оджалана о том, что курды должны вернуться к своим корням и к религии своих предков – езидизму. Таким образом, предполагается, что все курды в далеком прошлом были последова­телями езидской религии, что явно противоречит данным средневеко­вых авторов[32]. В связи с подобной реконструкцией «езидского» про­шлого курдов, нелишне было бы привести слова Э. Дж. Хобсбаума об историческом искажении: «Забвение истории или даже ее искажение (l’erreur historique) является важным фактором формирования нации, в силу чего прогресс исторического исследования часто представляет опасность для национальности»[33].

Представители курманджиязычного населения РА курдской ори­ентации, напротив, полагают, что термин курд должен использоваться в более широком смысле, включая в себя не только курдов-мусульман, но и «курдов – солнцепоклонников». «Бывают же армяне-католики или армяне-протестанты, – говорит наш респондент из села Шами­рам, проживающий в Ереване, – но это не мешает им называться армянами, как остальные – последователи Армянской Апостольской Церкви. Точно так же у нас, есть курды-солнцепоклонники и курды-мусульмане. Но все мы курды».

Однако люди с езидской идентичностью не согласны с этим тезисом. «Говорить, что мы курды, значит отрицать существование целого многомиллионного народа», – считает наш респондент, представитель езидского духовенства из села Ферик. Следует отметить, что согласно езидам их число в мире превышает 5 миллионов. Эта оценка, безуслов­но, сильно завышена, так как в статистических источниках приводится цифра 200-250 тысяч. Приверженцы езидской идентичности полагают, что религия является достаточным основанием, чтобы считаться от­дельным народом. В качестве примера они нередко приводят случай сербов, хорватов и босняков, которые, несмотря на то, что говорят на одном и том же языке, исповедуют разные религии и рассматриваются как отдельные народы. По словам того же респондента:

«Есть же в мире разные народы, которые говорят на одноми том же языке. Например, почему хорваты и сербы могут считаться отдель­ными народами? Ведь у них тот же язык!»

Таким образом, представители «езидской ориентации» в РА не принимают утверждения, что они и курды – это единый народ[34].

Полученные данные позволяют утверждать, что религия – самый важный показатель езидской идентичности. Согласно езидскому ве­роучению, езидом стать нельзя, им можно только родиться. Поэто­му у езидов запрещено обращаться к иноверцам со словами «мой брат!», «мой сын!». О важной роли религии в езидском самосознании (хотя многие сторонники «езидской ориентации» в РА не знают и не могут объяснить основных догм и принципов своей религии) явно свидетельствуют генеалогические предания. Так, согласно вышеупо­мянутой легенде о Шахиде бин Джере, муже райской hори, от союза с которой произошли езиды, «Адам, будучи истинным верующим, передал свою религию Шахиду, а последний, в свою очередь, своим потомкам»[35]. В другой легенде, записанной нами, рассказывается: «Когда Бог раздавал религии народам мира, езид пришел к нему, Бог спросил: «Какой дин [= религия, вера] дам тебе?», езид, указав на один из свертков, сказал: «эс дин [= арм. «эту религию»]», и так на­звание нашего народа осталось эзди».

Свою религию езиды называют по-разному: шарфадин, езидизм, шамс, солнцепоклонство. Слово шамс происходит от арабского наи­менования солнца. Езидизм – это вторичное образование от конфес­сионального названия езди. В «Молитве кочаков» упоминается также термин шарфадин, однако большинство езидов в РА не очень хорошо к нему относятся. На вопрос иноверцев и особенно иностранцев об их религии чаще всего езиды отвечают: «Мы солнцепоклонники». Но это обозначение тоже не совсем корректно характеризует специфику езидской религии. Элементы почитания солнца характерны и для дру­гих народов региона, в частности как языческие реликты[36].

Основателем езидской религии считается Шейх Ади ибн Музаф­фар (1073-1163 г.), или как его часто называют сами езиды – Шихади / Хади. Езиды считают его божьим посланником и полагают, что он был сотворен из тени Малаке Тауса. Как реальное историческое лицо Шейх Ади происходит из арабского княжеского рода Омейидов и упо­минается в нескольких арабских средневековых сочинениях. Родился Шейх Ади в деревне Бейтнар Баалбекской области исторической Си­рии (этот район ныне входит в состав Ливана). Свое прозвище ал-Хаккяри он получил по названию гор, находящихся на территории современной Турции, где он долгое время жил. После долгих стран­ствий он обосновался в сирийском несторианском монастыре недале­ко от Мосула – в Лалеше. Ади стал основателем религиозного течения Адави[37].

В езидских религиозных представлениях их вероучение четко отделено от трех мировых религий, притом отдельно от мусульман-суннитов упоминаются также шииты («иранцы»). Так, в одной из священных книг езидизма, «Черной книге», рассказывается, что «до явления Христа в этом мире наша религия называлась язычеством. Евреи, христиане и мусульмане противопоставили себя нашей рели­гии. Иранцы – тоже» (§ 25). Тем не менее, на наш взгляд, наиболее явно в езидских народных преданиях подчеркивается соперничество езидизма с суннитским исламом, прослеживающееся в преданиях о прародителе Езди и пророке мусульман Магомете, а также в легендах «Езди и Кадие Шро», «Пророк Махмед и Очаг Шихади», «Сражение Езди с арабами».

Даже те авторы, которые признают «несомненное единство ма­териальной и духовной культуры» курдов-мусульман и езидов, тем не менее, отмечают некоторую разницу в отдельных культурных тра­дициях: «Если у курдов-мусульман, воспринявших вместе с исламом арабское письмо, сравнительно рано возникли и получили дальнейшее распространение письменные традиции, то курды-езиды, имевшие свою тайнопись, служившую исключительно религиозным целям[38], были в большинстве своем неграмотны (грамотность составляла привилегию лишь узкого круга езидского духовенства) и, естествен­но, все свои творческие силы и дарования воплощали в фольклорных произведениях»[39].

Заключение

Согласно М. Хроху, процесс создания нации понимается не как неисчислимое множество единичных и неповторимых событий, а как часть масштабной трансформации общества, поддающаяся контроли­руемым обобщениям[40]. Естественно, что это обобщение не под силу одному человеку – ученому или просветителю. На деле необходима целая плеяда интеллектуалов, которые сумеют сформулировать важ­ность, своевременность и неизбежность данной трансформации.

По мнению того же автора, интеллектуалы способны «изобретать» национальные сообщества только в том случае, если для образования нации уже существуют определенные объективные предпосылки. Иными словами, интеллектуал своей деятельностью и своими взгля­дами кристаллизует самые откровенные настроения и тенденции, которые уже существуют в обществе. Именно эту кристаллизацию, которая отражает множество факторов и фокусирует разные стороны жизни общества, можно назвать национальным самосознанием или идентичностью народа[41]. Помимо этого, можно рассматривать отдель­но идентичность элементарную, присущую любому члену общества, и идентичность более «возвышенную», которую не все представите­ли общества способны объяснить, однако все способны чувствовать и осознавать ее существование.

В рамках нашего исследования мы попытались проанализировать процессы конструирования новой идентичности среди курманджи­язычного населения РА. Однако этого недостаточно, чтобы дать оцен­ку перспективам курдского национального движения во всем мире. Как выражается национальное самосознание среди курдов и езидов Европы, России, Ближнего Востока и Южного Кавказа? Какие схожие черты можно наблюдать между отдельными группами курманджи­язычного населения разных стран, и какие различия? Какие факто­ры влияют на формирование и трансформацию курдской и езидской идентичностей во всем мире? Все эти вопросы ждут комплексного исследования, учитывая дальнейшее развитие глобализационных процессов и уменьшение значения границ во всем мире.